[Гостиная]

Кан?.. Билл... Чего?.. Я просто в шоке...играю жизнью человека... Но тебе не в первой... Но что бы так...от моего поступка зависела жизнь... Брось все! Так и быть... Кан покачал головой, подаваясь вперед и робко углубляя поцелуй. И вправду, впервые от дела Кана мог кто-то умереть. Он будто ходил по лезвию ножа, постоянно оглядываясь. Один неосторожный шаг - и все кончено...абсолютно все.

Вся эта жизнь, все эти дела и даже самое метание души было на лезвии бритвы. Танец на кончиках пальцев. На мостике между здравым рассудком и полным безумием. Осторожный, такой пугливый поцелуй, что Шульдих едва не рассмеялся, целуя все того же несносного мальчишку. В ответ. Проникая языком в его рот, легонько прикусывая губы, а руками все еще нежно и даже как-то бережно приобнимая его за талию. Все такой же мальчишка. И тогда и сейчас от него зависело многое - его собственная жизнь. А сейчас и чужая, совершенно незнакомого человека.

Знакомые чувства адреналина, приближающейся опасности, да и просто страха никогда не покидали Кана в присутствии Шварца. Я тут вообще не при чем...сижу, а мое тело тут снова извращают... Ф-ф... Надоело... Билл?... Не смей! Довольно невовремя хозяин тела вернулся на свое место. Поцелуй резко прервался, а Каулитц ловко извернулся, выскальзывая из своеобразных обьятий Шульдиха.

- Ах, да...как же я мог забыть...вас двое в одном теле. Что ж...мальчик умрет сегодня же, - Билл вернулся в свое тело слишком не во время и подвел и себя, и Кана, и Мэикона. Мальчишке не выбирать, все уже решено давным-давно, но вот у Кана было время продлить собственную жизнь. И жизнь Билла, потому как тело-то было его. В изящных пальцах Шульдиха, словно из ниоткуда, появились стальные пластинки, выполненные в виде карт - уж их-то Кан вряд ли забудет когда-нибудь. Излюбленное оружие эстетствующего убийцы, маньяка, но ни в коем случае не насильника. Таким Шварц не был, жертва сама соглашалась на все после двух, трех замысловатых пыток. А то и одного намека на них.

Молодец, Каулитц... Буркнул Кан, снова пятясь в середину комнаты. Кан, не мешкая, упал на колени, уже готовясь к выполнению приказов. Маста... Не нужно смертей... Любой каприз, маста... Голос юноши дрожал, глаза едва не наполнялись слезами. Прикоснувшись лбом к полу, он сам почувствовал себя жалким псом. Нет... Ты что, хочешь пожертвовать собственным телом и душой?.. Эээ..нет... Ну и молчи!..

Неспешным, ровным шагом Шульдих подошел к распластавшемуся ниц Кану, опустился перед ним на одно колено, проводя рукой по серебристым волосам подчиненного. Что бы в следующее мгновение схватить их и накрутить на кулак, стискивая до боли, так, что бы Кан при всем желании не смог бы поднять голову, - ты снова подчиняешься мне. Любой каприз?.. Ты слишком высокого о себе мнения, ты не всякий мой каприз выдержишь. Кстати, тот мальчик, которого ты купил - он жив еще в той комнате или уже нет?.. - немец усмехнулся, поднимаясь на ноги, все так же, не отпуская волосы Кана, прошел с ним вперед на несколько шагов, таща его за собой и ничуть не заботясь о его же ощущениях. Остановившись он потянул Кана наверх, заставляя и его встать на ноги, а после и вовсе встать на цыпочки, - ты мучаешь чужое тело и свою душу. За его жизнь?..

Кану ничего не оставалось, кроме как тихо матерится и шипеть оскорбления в сторону Шульдиха. Любой, что в моих силах, маста... Жив ли?.. Ксо...не имею понятия... Уже от громкого мата Кана сдержало то, что тот был поднят на ноги весьма болезненным способом, плюс ко всему, Кан еще умудрился прикусить язык, видимо поэтому и смолчал. Плевать на тело... Ему же жить нужно... П-плевать?! Как это плевать?! Про меня забыли-и! Тело-то мое, как ни крути!..

- Я могу захотеть это тело, - Шульдих провел свободной рукой по щеке Кана, легонько царапая кожу ногтями, - А может и просто решу изувечить его, как ни одну из своих жертв?..
Даже по сводкам новостей нельзя было узнать, насколько извращенна фантазия Шульдиха, ведь там не было показано и половины того, что он творил со своими жертвами. И живые трупы с содранной кожей, слепые, немые и глухие, были еще не пределом того, что мог сотворить Шварц.
- Выбери сам, чего хочешь на этот раз. Или ты, в свою очередь, хочешь меня? - юноша глухо рассмеялся, зло, холодно, и вновь чуть потянул рукой вверх, полностью выводя Кана из равновесия.

Meinen Krper nicht zu anrhren, Idiot!.. Каулитц, заткнись! Уже вполне переходя на крик, Кан в который раз оскорбил Билла за его несносный характер, за его выскочки. Ты что себе позволяешь?.. Что?.. Да не хочу я умирать, ты что, не понимаешь?.. Кан тут же зажмурил глаза, лишь тихо прохрипев короткое "нет". Неизвестно, почему юноша решил ухватится руками за стенку, или просто найти зацепку...спасался от боли?.. Наверняка. Aufheb!

Снова смех. Безумный, озлобленный, но уже не живой, словно его просто кто-то когда-то записал на пленку и теперь решил прокрутить. Шульдих оттолкнул от себя Кана, резко разворачиваясь на месте и направляясь к выходу из дома. Когда карты успели опять появиться в его руках никто и не заметил. Стальная пластинка с лязгом о стальную пластинку. Немец замер, не доходя до двери пары шагов.
- Ich berate nicht, mit mir im ähnlichen ton, meinen vom weg zu sagen... - с пугающим резкостью лязгом Шульдих перекинул очередную пластинку. Он любил ими вырезать крылья на телах своих жертв и, наверное, они помогали их душам добраться до...Ада, - что для тебя дорого? Скажи, доставь мне удовольствие...лишить тебя этого.

Und in welch Ton es ist ntig mit dir zu unterreden? Каулитц, исчезни! Прошипел Кан, поднимаясь на ноги и изо всех сил надеясь, что Шульдих не воспримет эти слова, как желание. Прислонившись к стенке, Кан опустил голову, снова цепляясь руками за гладкую поверхность. Мыслям в голове уже не было места, как и эмоциям...всем, кроме страха. Юноша замер, услышав знакомый и до сих пор ненавистный звук стали о сталь. Кан каким-то образом смог на время унять Каулитца, но и в свою очередь, решил заткнуться.

Через мгновение стальная пластинка, брошенная с левой руки, без прицела, впилась в стену рядом с головой Кана, попутно срезав тому прядь волос. Валет черви. Шварц никогда не говорил ничего впустую и его предупреждения никогда не были беспочвенными. Меньше, чем через минуту, он оказался рядом с Каном, с размаху ударяя его кулаком в солнечное сплетение, конечно же не заботясь о том, что тот может потерять создание или вовсе получить кровоизлияние в легкие. Ему было все равно, что почувствует этот человек.
- Поздно...для тебя уже поздно, - да, он умел убивать не только физически, но и духовно. Разве что Кану повезло - Шульдих уже давно решил, когда тот умрет, и не собирался убивать его сейчас. Но калечить ведь никто не запрещал.

Видимо, и Кану, и Шульдиху показалось мало, чем просто одна пластинка. Стена удивительным образом не прогнулась под весом так сильно прижавшимся к ней Кану. Кх... От такого удара юноша согнулся пополам, морщась от боли. Ч...что значит поздно?.. Ксо... Кан сам не заметил, как его голос из обычного перетек в хрип. Я же сказал - молчи! Теперь вот получил... Да не могу я молчать, когда этот...а он вообще кто? Глава мафии, бака... Кто-кто-кто?!

То, что Кан наклонился, отнюдь не сыграло ему на руку. Скорее уж Шульдиху. Глава мафии вновь схватил блондина за волосы и резко потянул на себя, не давая отойти после удара. Он прошел по комнате, таща своего заместителя за собой, выволок его на середину комнаты и бросил на пол. Сам же сел на него сверху, оседлав его бедра и руками прижав его же к полу, не давая подняться.
- Поздно замолчал. Поздно докумекал, что нужно было бежать. Впрочем я все равно бы это предвидел, - хлесткая пощечина отметила левую щеку Кана, - Предателей не прощают, от бесполезных сотрудников избавляются, лишних свидетелей убирают.
Вторая пощечина, а после нее удар, оставивший после себя мигом расплывшийся на светлой коже синяк. Губу Кану он все ж таки разбил, удар оказался весьма увесистым, да, к тому же, Шульдих нанес его со всего маху. Еще один удар в грудь, заставляющий закашляться и потерять ориентирование, - Я не убью тебя. Недосягаем? Я всегда видел, как ты смотришь на меня. Я недосягаем для тебя, - немец наклонился, грубо целуя Кана, зубами терзая разбитые губы, до того, как чужой крови оказалось довольно много во рту. Он отстранился, придавливая рукой шею блондина, - Сейчас я близко. Я досягаем. А ты? Хочешь?

Пусть даже избитый, почти ничего не соображающий, Кан всегда любил и будет любить своего хозяина. Боль отдавалась во всех горячо любимых частях тела - в голове, стуча в висках, в груди, отдаваясь отчаянным хрипом, и даже в руках, которые в тот момент были словно парализованы. Сейчас и Кан, и Каулитц решили заткнуться и не рыпаться, поскольку возможности сбежать уже точно не было. С губ снова сорвался сдавленный, приглушенный хрип, как бы оповещая о том, что в юноше остались хоть какие-то признаки жизни. Не убьешь?.. Хах!.. Первый раз убил, что мешает тебе сделать это во второй?.. И ты еще спрашиваешь, хочу ли я... Что? Кого? Горло было пережато, и поэтому Кан при все желании не мог хотя бы проглотить собственную кровь. У него и на дыхание еле сил хватало...   

Конечно он видел, что Кан буквально давится собственной кровью. Понимал, как сейчас ему больно. Но не отпускал его горла, а только лишь вновь достал стальные пластинки. Свободной рукой Шульдих провел по торсу парня, спустился ладонью ниже, на пах, а после с силой сжал, с улыбкой самого настоящего садиста. Одна из карт коснулась подбородка Кана, уже через мгновение оставляя садину, переместилась на ребра, вспарывая одежду и оставляя за собой неглубокие, но довольно ощутимые раны. Они заживут через неделю, а может и даже через несколько дней, но сейчас Кану от этого не легче. Ему не повезло, что это тело такое хрупкое.

Каулитц, это ты во всем виноват! Надо было жрать почаще...и побольше... Кан уже почти не дышал, и, как дурак, не собирался закрывать глаз. Юноша тут же прикусил язык, чтобы не вскрикнуть от весьма неприятных ощущений, да и чтобы не захлебнуться в собственной крови. Маста...нет... Каулитцу уже не впервой мучать собственное тело, и в коме побывал, и вены резал, но что бы так... Как-то неприятно.

- Что - "нет"? - незлобиво поинтересовался Шульдих, сильнее надавливая на горло Кана и тут же отпуская, что бы не придушить того окончательно и дать ему хоть вдохнуть нормально. Стальная карта, Дама пик, прочертила дорожку по груди блондина, вспарывая одежду, но не касаясь при этом кожи. Что не помешало Шварцу вновь сжать рукой достоинство своей жертвы, а самому наклониться и укусить его в шею, как раз в том местечке, так излюбленном вампирами. Оба они уже были перемазаны кровью, удивительно даже, как ее было много, но, конечно же, пока ее потеря не была для Кана опасной. Лишь болезненной.

Хватит... Сам того не понимая, Кан уперся руками в плечи Шульдиха, пытаясь оттолкнуть его. Само собой, безуспешно. Снова вкус крови во рту, одновременно такой сладкий и в то же время солоноватый. Сталь снова коснулась тела Каулитца, но лишь на мгновение, с тихим треском разрезая одежду. Выгнув спину, Кан чуть приподнялся, уже убегая от боли. Ненавижу...

- Нет, еще не хватит... - теперь карта разрезала уже не одежду, а легко, словно не встречая никакой преграды, вспорола светлую кожу на груди Кана. Шульдих на время отложил излюбленный предмет для убийства и, опять вернувшись к ране, погрузил в нее указательный палец. Первая фаланга мигом оказалась в крови, но такой пустяк не остановил оракула. Через пару мгновений в ране уже был и второй, средний палец и Шульдих, смотря в глаза Кану, медленно, извращенно, расширял неглубокий, поначалу, порез, царапая изнутри кожу ногтями, углубляя рану, уже успев перемазаться в чужой крови, - я знаю, - одними губами прошептал он, сильнее сжав ногами бедра своей жертвы и опять надавив ему на пах рукой. Попытка к бегству не удалась.

Ты...псих... Кан осекся, мгновенно зажмуривая глаза и поворачивая голову в сторону. Боли тот уже не чувствовал, но зато чувствовал тепло от крови, неспешно вытекающей из раскрытой раны. Теплая кровь....тепло, которого так не хватало Кану уже долгое время. Кан...а ты в курсе, что я не переношу вида крови? В курсе...поэтому и не даю нам падать в обморок... И не шевелись, а то от потери крови вообще умереть можешь, бака...

- Да, мне говорили. И ведь если это - всего лишь начало, то каким же веселым тогда будет конец? - издевательски-напевно проговорил Шульдих, вновь возвращаясь к карте. Легко-легко стальная пластинка скользила вдоль тела Кана, распарывая одежду на невразумительные и перемазанные кровью лоскуты, пока джинсы блондина не были превращены в оригинальный симбиоз индейской юбки и костюма для стриптиза. В итоге то, что осталось от них, было стащено с Кана и брошено рядом, а в руках у Шульдиха уже каким-то образом появился пистолет. "Беретта" с длинным стволом, барабаном, снятая с предохранителя и, наверняка, заряженная. Если Кан не чувствовал боли, то на подобное не среагировать бы просто не смог. Окровавленные пальцы немца пробежались по его щеке, а после опустились много ниже, на поясницу и дальше, на ягодицы. Через минуту к ним "присоеденился" пистолет, пока только холодя дулом колечко мышц, но не проникая внутрь. А это уже доставляло Кану непередаваемые ощущения.

И снова, в тысячный раз Кан начал проклинать Каулитца. На этот раз за то, что одевался тот в спешке, и почти всегда забывал надевать нижнее белье. Резкий вдох, глаза юноши тут же распахнулись, а ногти проскрежетали по паркету. Кан приподнялся на локти, снова встречаясь взглядом с Шульдихом. Он, конечно, понимал, что фантазия Шварца довольно-таки извращенная, но что бы настолько...

Ствол пистолета легко, из-за смазки в виде крови, проник в Кана и в следующее мгновение тот смог услышать щелчок взведения в боевую готовность отнюдь не игрушечного оружия. Теперь было совершенно ясно, что "беретта" заряжена, заряд уже занял свое место и при неверном движении Кана Шульдих, не задумываясь, нажмет на курок, как делал уже сотню раз.
- Ты хотел мне сказать, где тот мальчишка. Видишь ли, мой дал из-за тебя еще не до конца восстановился и я не могу почувствовать Мэи на большом расстоянии. А ты можешь. И советую тебе это сделать побыстрее, - свободной рукой Шульдих вновь коснулся уродливой раны на груди Кана, опять бередя ее.

Симатта... Я не...не знаю... Кан решил отмолчаться, хоть и знал, чем это все ему грозит. Тихий вскрик, уже от имени Каулитца, но все же и тот решил запросто помолчать. До того момента, как Шульдих снова коснулся раны. Ксо...точного расположения не знаю... Мф-ф...в доме у Гакуто... Бака... Все равно бы он узнал! А так хотя бы свои жизни сохраним. Кан вздохнул, спокойно закрывая глаза и тихо повторяя адрес дома. Все же не хотелось умирать...снова. А жертвовать чужим телом тем более.